В свои 13 лет Клавдия уже буквально возвышается над сверстниками
В свои 13 лет Клавдия уже буквально возвышается над сверстниками — ее рост составляет внушительные 173 см. Стройные, длинные ноги девочки вызывают восхищение даже у искушённых поклонников моды, а сама Кристина Орбакайте, с иронией и гордостью глядя на дочь, признаётся: «Мне бы такие ноги в её возрасте!» Даже Алла Пугачёва, привыкшая к славе и блеску, не смогла остаться равнодушной к свежим снимкам внучки — на фото рядом с дочерью Орбакайте выглядит почти как младшая сестра, а не мать.
Модельные агентства уже выстраиваются в очередь, надеясь заполучить Клавдию в свои ряды. Особенно пристально за её развитием следят представители американских агентств, работавших с такими звёздами, как Джиджи Хадид и Кайя Гербер. У Клавдии редкое сочетание — харизма, уверенность, благородные черты лица и пластика, будто созданная для подиума.
Поклонники семьи Примадонны уже строят прогнозы: мол, такими темпами внучка Пугачёвой вполне может стать новой Натальей Водяновой, только с еще более громкой фамилией. Светская хроника пестрит заголовками: «Клавдия – восходящая звезда подиума», «Дочь Орбакайте затмевает звездных коллег» и даже: «Скоро ли мы увидим Клаву в Париже на показе Dior?».
Сама Клавдия, несмотря на внимание прессы и предложений, пока остаётся сдержанной и даже немного застенчивой. Она обожает читать, увлекается современным балетом и мечтает поступить в престижную школу искусства. Но звезды шоу-бизнеса знают: путь к славе начинается именно так — с чистоты, таланта и немного волшебства фамилии.
Кто знает, возможно, совсем скоро Клавдия выйдет на подиум не как «внучка Примадонны», а как независимая, талантливая и блистательная личность, готовая покорить мир высокой моды своим собственным именем.
Хотя на первый взгляд жизнь Клавдии напоминает сказку — знаменитая семья, свет софитов, восторженные взгляды, — на самом деле всё куда сложнее. Быть внучкой самой Аллы Борисовны и дочерью Кристины Орбакайте — не только почёт, но и колоссальная ответственность. Каждый шаг под прицелом камер, каждое слово обсуждается в соцсетях, каждый наряд разбирается по косточкам модными критиками.
— Иногда мне хочется просто исчезнуть, — призналась как-то Клава в доверительном разговоре с подругой. — Уехать куда-нибудь, где меня никто не знает, и побыть просто девочкой. Без «внучка», без «дочь», без ожиданий.
Но в глубине души она прекрасно понимает: сила — в её корнях. В её глазах — стальная решимость, которую когда-то видели в молоденькой Пугачёвой, поющей в сельских клубах. В осанке — та же горделивая уверенность, что отличала Орбакайте на сцене в её звёздные времена. Клава впитала этот дух с молоком матери — и теперь несёт его дальше.
Тем временем предложения продолжают поступать: фото для юношеских обложек, кастинги для детских модных брендов, приглашения в качестве special guest на гламурные события Москвы и Нью-Йорка. Но семья держит осторожную позицию.
— Мы не хотим спешить, — говорит Орбакайте. — Главное сейчас — это учёба и гармоничное взросление. Всё остальное — потом. У неё ещё вся жизнь впереди.
Клава учится в элитной международной школе, где наряду с литературой и математикой преподают актёрское мастерство и искусство речи. Её любимый предмет — история моды. Особенно её вдохновляют судьбы женщин, которые вышли за рамки времени и стали символами эпохи — Коко Шанель, Твигги, Грейс Джонс.
Иногда по вечерам, когда над Москвой опускается синий сумрак, Клава выходит на балкон своей квартиры и мечтает. О Нью-Йорке. О показе в Милане. О том, как однажды, спустя годы, она не будет просто «девочка из известной семьи», а станет той, кто сама изменит мир моды.
— Ты готова к этому? — однажды спросила её бабушка, Алла Борисовна, глядя на внучку долгим, испытующим взглядом.
Клава кивнула.
— Я не знаю, что ждёт меня дальше. Но я точно знаю, что хочу идти своим путём.
И в этот момент стало понятно: начинается новая история. Не просто продолжение фамильной легенды, а совершенно особая глава. Глава, имя которой — Клавдия.
Париж. Город, где воздух пропитан духом моды. Где каждый угол напоминает о Шанель, Сен-Лоране, Готье. Именно туда Клавдия отправилась в начале весны, накануне своей четырнадцатой весны. Её пригласили принять участие в закрытом показе одного из молодых, но стремительно набирающих популярность дизайнеров — Жюля Лемуана, воспитанника Дома Givenchy.
Это был не просто показ — это был шанс. Первая серьёзная сцена, первый выход перед настоящими акулами модной индустрии: редакторами Vogue, скаутами IMG Models, критиками The New York Times. И, несмотря на волнение, Клава держалась уверенно. На примерке она стояла молча, только изредка бросала взгляд в зеркало, будто пытаясь поймать собственную суть.
— У неё взгляд взрослой женщины, — прошептала стилистка, поправляя на Клаве воздушное платье цвета пыльной розы. — Такая редкость в наше время. И страшная сила.
Показ прошёл с ошеломительным успехом. Когда Клавдия появилась на подиуме, зал буквально замер. Её походка была отточена, но естественна. Она не старалась нравиться — она просто была. После шоу к ней выстроилась очередь — поздравить, обменяться контактами, пригласить на съёмку.
А на следующее утро её фото украсило stories официального аккаунта Dior. Подпись была лаконичной:
“New blood.”
Но вместе с вниманием пришли и первые удары. Через неделю после показа таблоиды заголовками кричали:
«Клава — новая Жанна д’Арк подиума или просто фамилия?»,
«Надутый пузырь: без бабушкиной тени её бы не заметили»,
«Клава против Ариадны Вертинской: чья внучка победит?»
Сравнение с другими «звёздными детьми» стало неизбежным. В моду входила новая волна юных моделей с громкими фамилиями, и конкуренция становилась всё жестче. Особенно ощутимой стала напряженность с Лизой, дочерью известной актрисы и действующей моделью, которая уже работала с Chanel и имела армию подписчиков в TikTok.
На одной из закрытых вечеринок для юных моделей Лиза подошла к Клавдии и, с лёгкой усмешкой, бросила:
— Ты, конечно, милая. Но без Пугачёвой ты бы осталась в Москве, на фоне панельных домов. Не забывай, откуда ты.
Эти слова больно ударили. В ту ночь Клава не спала. Её трясло — от обиды, от гнева, от сомнений. Она впервые почувствовала: быть собой в мире, где все ждут от тебя образа, — тяжелейший труд.
На следующий день она вышла на улицу без макияжа, в простой серой толстовке и кроссовках. В кармане — блокнот и ручка. Села на лавку у Сены и начала писать:
“Меня зовут Клавдия. Мне 14. Я не икона. Я не бренд. Я — человек, который учится. Который ошибается. Который плачет и влюбляется. Если кто-то хочет видеть во мне только фамилию — пусть. Но я здесь, чтобы однажды стать именем.”
Эти слова она позже опубликует в своём Instagram. И именно этот пост наберёт миллион лайков за сутки. Под ним будут комментарии от моделей, актрис и даже философов.
“Ты — больше, чем фамилия. Ты — голос своего поколения.”
С этого дня всё изменилось. Клавдия начинает выстраивать свою карьеру осознанно: выбирает контракты, участвует в кампейнах с социальным подтекстом, отказывается от брендов, которые продвигают нереалистичные стандарты красоты. Она всё чаще появляется не на подиумах, а в интервью, где говорит о важности ментального здоровья подростков, об этике в модной индустрии, о правах девочек на самоопределение.
Семья наблюдает за ней с тихой гордостью. Орбакайте, поначалу сдержанно относящаяся к модельному будущему дочери, начинает понимать: Клава — не просто модель. Она — голос. Личность. Манифест нового времени.
Прошло несколько месяцев после её манифеста в Instagram. Клавдия стала настоящим символом юного поколения — её пригласили выступить на молодежном форуме TEDx в Берлине, где она говорила о страхе быть «не собой», о давлении славы и о том, как важно слушать внутренний голос. Её цитировали глянцевые журналы, репостили психотерапевты и педагогические блоги.
Но за всей этой бурной, красивой и вроде бы уверенной жизнью скрывался хаос.
В Париже, на фотосъёмке для одного экологического бренда, Клавдия познакомилась с Лукой — начинающим фотографом, на пару лет старше. Он был итальянец, учился в Сорбонне, слушал Radiohead, цитировал Камю и не знал, кто такая Пугачёва. Это и подкупило.
— У тебя странный взгляд, — сказал он ей однажды, задержав объектив на её лице чуть дольше, чем позволено по правилам модного этикета.
— Какой? — спросила она.
— Будто ты на сцене, но хочешь сбежать.
С тех пор они начали переписываться. Долго. Смешно. Умно. Лука показывал ей другую сторону жизни — ту, в которой важны не обложки, а чувства. Он водил её в маленькие галереи, кормил фалафелем из уличных киосков и говорил, что с ней не чувствует себя «позади».
Клава впервые испытала то, что нельзя было контролировать. Она влюбилась.
Но отношения с Лукой стали настоящим испытанием — не потому, что он был плохим, а потому, что реальный мир оказался жёстче, чем любой глянец. В одном из интервью модный блогер бросила фразу:
«Клава совсем отбилась от рук: фоткается с каким-то студентом. Пугачёва точно не в восторге».
В социальных сетях начался шквал критики: «Променяла карьеру на хипстера?», «Нечего делать девочке на улицах Парижа без охраны!», «Где мать? Где продюсеры?»
Лука не выдержал. Он отдалился. Не потому, что разлюбил, а потому что понял: он просто не выдерживает её ритма, её славы, её мира.
И однажды, после фотосессии в Амстердаме, Клава нашла в телефоне сообщение:
“Ты светишь слишком ярко. Я не хочу быть тенью. Спасибо тебе за всё. И прости.”
Она не плакала. Целую неделю. Потом однажды в гримёрке, на съёмке для Elle UK, просто села на пол и, прижимая колени к груди, тихо разрыдалась.
— Я устала быть сильной, — прошептала она визажистке, которая наклонялась к ней с кистью в руках. — Все ждут от меня ясности, контроля, мудрости. А я просто девочка. Которая хочет, чтобы её кто-то обнял — не потому, что она Клавдия, а потому что она живая.
И это стало новым поворотом.
После той съёмки Клава взяла паузу. Она отказалась от участия в Парижской неделе моды, уехала к бабушке в Юрмалу, на дачу у моря. Там, среди запаха сосен, простых утренних чаёв и полной тишины, она начала писать дневник.
“Я не боюсь падать. Боюсь, что когда я упаду — вокруг будут только камеры, а не люди.”
“Хочу вырасти, но не потерять ребёнка внутри. Потому что именно он — мой компас.”
“Я прощаю Луку. Он дал мне главное — честное отражение. А значит, он останется частью моего пути.”
Когда она вернулась в Москву, её встретили аплодисментами — не за то, что она блистала на обложках, а за то, что не побоялась быть собой. Её фото с короткой подписью «Я возвращаюсь — но уже другой» стало символом личной победы. С этого момента Клава больше не играла роль, которую на неё надевали другие. Она писала свою.
Возвращение в Москву оказалось одновременно триумфом и испытанием. Клава чувствовала, что теперь она — не просто внучка Пугачёвой, не только новая модель с перспективами, а девушка, которая хочет строить жизнь на своих правилах. Но старые тени прошлого и ожидания близких еще давили.
Первым серьезным проектом после паузы стал контракт с международным брендом, который специализировался на устойчивой моде и этическом производстве. Кампания называлась «Живи осознанно», и для Клавдии это была не просто работа — это было отражение ее новых убеждений. Съемки проходили в Скандинавии — в суровой и одновременно прекрасной природе, где ветер трепал волосы и душу.
Но не все было так просто.
Вскоре после старта кампании в свет вышла статья с заголовком:
«Внучка Пугачёвой на грани срыва — слишком громкая правда или пиар?»
В ней подробно разбирали все её слова и поступки, пытаясь выставить Клавдию «слишком открытой» и «слегка бунтаркой». Обсуждали, стоит ли молодым моделям говорить о социальных проблемах или им лучше «просто быть красивыми».
Под давлением негативных отзывов Клава почувствовала, как снова начинает сжиматься внутри. Но теперь она знала: если уйти — значит признать поражение.
С помощью семьи и нескольких близких друзей, она смогла найти опору. Особенную роль в этом сыграла её бабушка — Пугачева.
Однажды вечером, в уютной гостиной, где пахло свежим кофе и липой, они сидели вдвоем.
— Ты слишком ранима, — сказала Алла Борисовна, нежно взяв руку внучки. — Но именно это делает тебя настоящей. Помни: сила не в том, чтобы быть жесткой, а в том, чтобы оставаться собой, несмотря ни на что.
Клава кивнула, чувствуя, как внутри что-то начинает успокаиваться.
Параллельно с модельной карьерой она начала сниматься в короткометражных фильмах и участвовать в театральных постановках. Это помогало ей раскрыть свои эмоции и понять, что творчество — это ещё одна форма свободы.
В школе искусств, куда Клава записалась, она впервые почувствовала себя просто девочкой, а не звездой. Там не обсуждали её фамилию, не спрашивали о росте и не судили по снимкам в интернете.
Вдохновленная новым этапом жизни, Клава начала вести блог о моде, экологии и ментальном здоровье подростков. Вскоре её аудитория выросла до нескольких сотен тысяч человек, и она стала настоящим лидером мнений для молодого поколения.
В одном из своих видео она сказала:
— Главное — не бояться быть несовершенным. Ошибки — это часть пути. Главное — двигаться вперед и оставаться верным себе.
Прошло три года. Клава стала узнаваемой не только в России, но и за границей. Её пригласили на обложки глянцевых журналов, но она уже не гонялась за громкими контрактами ради славы — каждый проект выбирала тщательно, чтобы он отражал её ценности.
Вместе с командой единомышленников она организовала благотворительный фонд, который помогал подросткам с психологическими трудностями. Клава говорила, что хочет, чтобы каждый молодой человек знал: он не один, и что истинная красота — в искренности и доброте.
Сейчас, когда Клаве 17, она уже не просто девушка с ростом 173 см и бесконечными ногами, над которыми когда-то смеялась сама Орбакайте. Она — личность, чей голос слышат и уважают. И путь, который она выбрала, только начинается.