Красивый муж чужой муж

Она смотрела на него так, словно боялась, что этот момент может оборваться в любую секунду. Жадный, полный желания взгляд скользил по его лицу, задерживаясь на губах, будто невидимой нитью притягивая их к своим. Он же, напротив, держал себя в руках — не из-за отсутствия чувств, а потому что понимал: любое лишнее движение, слишком теплая улыбка или задержанный взгляд могли выдать их.

В шумных кулуарах киностудии, где каждый шаг фиксировался десятками глаз, они играли в опасную игру. Она — известная актриса, мать-одиночка, воспитывающая сына. Он — многодетный отец и любимец публики, Стас Бондаренко. Между ними пульсировало что-то большее, чем просто рабочая симпатия.

Слухи о нем ходили давно. Еще его первая жена, подарившая ему первенца, ушла, не выдержав постоянных намеков и шепота за спиной. Тогда это казалось ей просто завистью окружающих. Но вскоре страна узнала: роман с моделью Алехиной стал не домыслами, а фактом.

Теперь, спустя годы, в центре внимания — новая история. Папарацци заметили, что на съемочной площадке между Стасом и его коллегой искрит больше, чем позволяют рамки сценария. Она смеялась над его шутками чуть дольше, чем следовало, он иногда задерживал руку на её плече, будто забывая убрать.

Примечательно, что муж предполагаемой избранницы актера тоже имел тяжелую историю — он уже страдал от ее непостоянства. Красавица умела влюблять в себя и оставлять после себя след из разбитых сердец.

Но в этот раз все было иначе. Их подозревали обаятельно и настойчиво. Кто же она — та, кого заподозрили в романе с красавцем, и действительно ли между ними вспыхнуло пламя, способное разрушить две семьи? Или это всего лишь очередная игра в догадки, подпитываемая жадным вниманием публики и прессы?

Вечером того же дня они встретились снова — уже не на площадке, а в полутёмном кафе возле старого театра. В этом месте всегда пахло свежемолотым кофе и лёгкой пылью кулис. Она пришла первой, села за дальний столик, так, чтобы её лицо скрывала полутень лампы.

— Ты опаздываешь, — сказала она, когда он подошёл. Голос её дрогнул — не от злости, а от того, что она всё ещё пыталась держать дистанцию.

Стас снял куртку, бросил быстрый взгляд по сторонам и сел напротив.
— Я задержался на пробах. А ещё… — он чуть наклонился вперёд, — нас снова фотографировали.

Она криво усмехнулась:
— Пусть фотографируют. Публике всегда нужны истории.

— Истории? — он сжал пальцы в кулак. — Для них это грязь, сплетни. Для нас… — он осёкся, не закончив.

Между ними повисла пауза, в которой слышно было, как за стойкой бариста стучит металлическим фильтром, а за соседним столиком кто-то тихо листает газету.

Она откинулась на спинку стула, прищурилась:
— Знаешь, в чём наша проблема, Стас? Мы слишком хорошо играем. Даже когда камеры выключены.

Он хотел ответить, но телефон в его кармане завибрировал. Сообщение от жены: “Мы с детьми ждём тебя. Не задерживайся.”
Он быстро заблокировал экран, не давая ей заметить выражение лица, и сменил тему:
— Если всё это правда дойдёт до её ушей… — он замолчал.

— Она уже подозревает, — спокойно ответила актриса. — Но вопрос в другом: это ложь… или нет?

Стас не успел ничего сказать. К ним подошёл официант, поставил на стол два капучино и конверт.
— Это для вас, — тихо произнёс он и ушёл.

Она нахмурилась, коснулась конверта пальцами. Бумага была плотная, а почерк на нём незнакомый. Разорвав край, она достала фотографию. На ней — они двое, на парковке за театром, он наклоняется к ней, а она держит его за руку.

На обороте было написано:
“Каждая тайна рано или поздно становится чужой правдой.”

Она побледнела, глядя на снимок, а Стас почувствовал, как холод прокатился по спине. Это больше не выглядело как игра. Кто-то наблюдал за ними. И этот кто-то явно собирался разрушить всё.

Она положила фотографию на стол, но пальцы продолжали дрожать, словно от прикосновения к бумаге остался холод.

— Кто-то следит за нами, — прошептала она, не поднимая глаз.
— Это могла быть случайность, — попытался успокоить её Стас, но в глубине души понимал: такие “случайности” не происходят без причины.

Он взял снимок, всмотрелся в него внимательнее. Чёткий фокус, правильный угол, удачный момент — снимок явно сделан профессионалом, а не случайным прохожим с телефоном.

— Ты понимаешь, что это значит? — спросила она. — Если эта фотография попадёт в прессу, мою карьеру можно будет хоронить. И твою тоже.

Стас хотел что-то сказать, но заметил, что за соседним столиком сидит мужчина в тёмной бейсболке, лицом к стене, и, казалось, совсем не обращает внимания на происходящее. Но когда официант подошёл к нему, тот бросил быстрый взгляд в их сторону. Это было достаточно, чтобы у актёра внутри всё сжалось.

— Мы должны уйти, — тихо сказал он, — прямо сейчас.

Они расплатились и вышли в прохладный вечерний воздух. На улице пахло дождём, витрины отражали тусклый свет фонарей. Стас поймал такси и жестом пригласил её сесть первой.

— К тебе или ко мне? — спросила она, когда дверь захлопнулась.
— Ни к тебе, ни ко мне, — ответил он. — Мы поедем туда, где нас никто не ждёт.

Они оказались в маленькой квартире на окраине, которую Стас снимал под видом «мастерской» для работы над сценариями. Здесь не было ни семейных фото, ни лишних вещей — только письменный стол, диван и полки с книгами.

Она прошлась по комнате, провела пальцами по корешкам книг и вдруг остановилась. На полке лежал ещё один конверт.

— Стас… — её голос стал тихим, как шёпот.

Он подошёл, взял конверт, открыл. Внутри — ещё одна фотография. На этот раз — не они. На снимке была его жена с детьми… возле школы.

На обороте — новая надпись:
“Семьи рушатся быстро. Особенно, если им чуть помочь.”

Стас почувствовал, как кровь приливает к вискам. Теперь это было не просто слежка. Это было предупреждение.

— Ты понимаешь… — начал он, но она перебила:
— Да. Кто-то хочет нас уничтожить. И он уже слишком близко.

В этот момент за дверью послышался тихий шорох, будто кто-то провёл ладонью по дереву, а затем — короткий, еле различимый стук.

Стас сделал знак молчать. Он медленно подошёл к двери, но прежде чем дотронулся до замка, в щель под дверью что-то просунули. Маленький чёрный пакет, завязанный бечёвкой.

Он поднял его, развязал… и понял, что внутри. Маленький диктофон.
Когда он нажал «play», помещение наполнил их недавний разговор в кафе — слово в слово.

Стас уставился на диктофон так, будто тот мог сам по себе дать ответ. Пальцы слегка дрожали — не от страха, а от растущего чувства, что всё это начало выходить за рамки даже самых мрачных предположений.

— Это… значит, — тихо произнесла она, — нас слушают. Не только фотографируют, но и слышат всё.

— Не «нас»… — он поднял взгляд. — Меня.

— Что?

— Ты была в том кафе впервые за долгое время. А я… я хожу туда регулярно. Там же часто встречаюсь с разными людьми.

Она прищурилась:
— Думаешь, это кто-то из твоего окружения?

Он вздохнул, подошёл к окну и чуть отодвинул штору. Двор был пуст. Мокрый асфальт блестел под фонарём, капли дождя скатывались по крыше старой «Лады», припаркованной у подъезда. Но всё выглядело слишком спокойно.

— Если это кто-то из моих… — он говорил медленно, — значит, он знает всё. Про Алехину. Про первый брак. Про каждый шаг.

— Но зачем?

Он пожал плечами. Ответа не было.

Поздней ночью, когда она заснула на диване, Стас достал старый телефон — тот, о котором почти никто не знал. Он пролистал список номеров и остановился на одном: Илья. Старый друг, фотограф, когда-то работавший в жёлтой прессе.

— Алло? — сонный голос на том конце.
— Это Стас. Нужно проверить одну вещь. Быстро.
— Давай завтра…
— Нет, сегодня. У меня есть фотография. Мне надо знать, кто её сделал.

Через час они встретились на пустой парковке у автомойки. Стас передал конверт с фотографией. Илья посмотрел на неё и сразу нахмурился.

— Это не любитель. Камера дорогая, объектив длиннофокусный, и… — он замолчал.
— И что?
— Этот стиль я знаю. Так снимает только один человек.

— Кто?

Илья медленно поднял глаза:
— Лена.

Стас почувствовал, как внутри всё оборвалось. Лена — ассистентка его жены. Та, кто за последние два года стала почти членом семьи. Она знала его распорядок, его привычки… и, главное, она всегда была рядом.

Вернувшись в квартиру, он обнаружил, что актриса уже проснулась. Она сидела на диване, обхватив колени, и смотрела в темноту.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Да, — он сел рядом. — Похоже, я знаю, кто начал эту игру.

Она повернулась к нему, и в её глазах впервые мелькнул страх.
— И?

— И если я прав… — он замялся, — всё только начинается.

В этот момент в тишине раздался новый звук — лёгкий дзинь. На её телефоне появилось уведомление. Она посмотрела на экран и побледнела.

Сообщение было без текста. Только фото.
На нём — они двое, сидящие в этой же комнате. Снято через окно.

Она уронила телефон на диван, словно тот обжёг ей ладони.

— Стас… — её голос сорвался. — Это… сейчас. Кто-то был здесь, под окнами.

Он уже мчался к окну, но на улице было пусто. Ни шагов, ни шорохов — только тёмный двор, в котором ветер гонял мокрые листья.

— Чёрт, — выдохнул он, сжимая раму так, что побелели пальцы. — Они не просто следят. Они хотят, чтобы мы знали, что они рядом.

Через несколько минут он уже звонил жене.
— Всё в порядке? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Да… мы спим, — сонно ответила она. — А что случилось?
— Просто хотел услышать тебя, — сказал он, хотя внутри всё кипело.

Он понимал: если за этим действительно стоит Лена, она может подобраться к его семье в любой момент.

— Мы должны уехать, — сказала актриса, вставая. — Прямо сейчас. Куда угодно, только не оставаться здесь.

— Нет, — Стас покачал головой. — Если мы исчезнем, они поймут, что мы боимся. Это даст им силу.

— А что ты предлагаешь?

Он посмотрел на неё долгим взглядом.
— Найти их первыми.

Утром они уже были в центре города. Стас попросил Илью достать всё, что тот знал о Лене. Через пару часов он вернулся с тонкой папкой.

— Вот её передвижения за последнюю неделю, — сказал он. — И да… она встречалась с каким-то мужчиной. Не один раз.

Стас разложил фотографии на столе. Мужчина был в тёмных очках, но по осанке и привычке держать руки в карманах Стас его узнал. Это был Виктор — бывший муж актрисы.

— Значит, это он, — тихо сказал Стас. — Он заказывает слежку, Лена — исполнитель. А цель… — он посмотрел на неё. — Разрушить нас обоих.

Она отвернулась, будто хотела скрыть что-то в глазах.
— Он ненавидит меня, Стас. Думает, я сломала ему жизнь. Но если он решил пойти так далеко… — она замолчала.

Вечером того же дня пришло новое сообщение.
На этот раз — видео. Камера, спрятанная где-то в их укрытии, снимала, как они спят. Кадр медленно приближался… и в конце — крупным планом рука, медленно касающаяся стекла окна снаружи.

Под видео была подпись:
“Завтра — финал.”

Ночь перед «финалом» тянулась мучительно медленно. Каждое шуршание за окном казалось шагами, каждый стук батареи — сигналом. Они почти не спали, сидели на кухне с включённым светом, слушая тишину.

Утром на телефон Стаса пришло новое сообщение. Там был только адрес и время: «20:00».

— Похоже, нас приглашают на собственную казнь, — мрачно сказал он, глядя на экран.
— Или на переговоры, — осторожно ответила она.

Стас понимал, что это ловушка. Но и не пойти они не могли.

Вечером они подъехали к указанному месту — заброшенному складу на окраине. Место выглядело так, будто здесь давно не ступала нога человека: заржавевшие ворота, выбитые стёкла, запах сырости.

Внутри горела всего одна лампа, освещая круглый стол. За ним сидел Виктор. Спокойный, ухоженный, с легкой улыбкой, как будто ждал старых друзей.

— Вы всё-таки пришли, — сказал он, поднимаясь. — Это упрощает дело.

— Зачем всё это? — резко спросил Стас, делая шаг вперёд. — Слежка, угрозы…

— Я предупреждал тебя, — Виктор медленно обошёл стол, приближаясь. — Держись подальше от моей жизни. Но ты решил иначе.

Актриса побледнела:
— Виктор, это уже за гранью…

— За гранью? — он усмехнулся. — За гранью было тогда, когда ты ушла, забрав сына, и сделала вид, что я пустое место. Когда решила, что можешь строить новую жизнь, не оглядываясь.

Он обернулся к Стасу:
— А ты… ты стал удобным инструментом. Герой, в которого легко поверит публика. Роман, который легко подхватят журналы. Идеальный скандал.

Стас нахмурился:
— Значит, всё это… ради мести?

Виктор кивнул.
— Мести и… правды.

— Какой правды? — спросила она, но в её голосе уже звучала тревога.

Виктор замолчал, затем достал из кармана маленькую флешку и положил на стол.
— Здесь всё. Записи, фотографии, документы. То, что разрушит вас окончательно. Но главное… там есть то, что один из вас скрывает от другого.

Он посмотрел на актрису долгим тяжёлым взглядом.
— Думаешь, твой новый друг знает, кто на самом деле отец твоего сына?

Тишина, повисшая после этих слов, была такой густой, что слышно было, как где-то в углу капает вода. Стас медленно повернулся к ней. Она отвела взгляд.

— Это ложь, — прошептала она, но слишком неуверенно.

Виктор улыбнулся:
— Посмотрите запись. И тогда решайте, кто здесь предатель.

Он развернулся и ушёл в темноту склада, оставив их с флешкой и новым вопросом, куда опаснее прежних.