Маме возраст не позволяет таким заниматься

Галкин поделился, как проводит зимние каникулы с двойняшками, а Пугачёва осталась на хозяйстве

Пока заснеженный замок в юрмальском уединении окутан тишиной и уютом, Максим Галкин решил показать, как проходит зима в их семье. В новом видео, опубликованном в соцсетях, артист катается на санках и устраивает снежные баталии с подросшими Гарри и Лизой. Дети визжат от смеха, бросаясь снежками в отца, а тот с детским задором уклоняется, падает в сугроб и смеется вместе с ними.

— Маме возраст не позволяет таким заниматься, — шутливо замечает Галкин, стряхивая снег с пальто. — Зато у неё своё важное задание — держать дом в порядке, чтобы мы после прогулки пили горячее какао и ели её пирог с корицей.

Алла Борисовна действительно осталась в доме — не потому что не хочет участвовать, а потому что, по её словам, «иногда важнее быть тем, кто встречает с теплом». На видео, которое сняла Лиза, Пугачёва сидит на кухне, внимательно следит за духовкой и напевает что-то себе под нос, а на плите уже греется молоко.

Однако не все в комментариях оказались доброжелательны. Среди тысяч тёплых слов и поздравлений с праздниками нашлись и те, кто посчитал своим долгом уколоть:

«И зачем заводить детей на старости лет? Дети хотят активностей, а ты засыпаешь перед телевизором и еле ноги волочишь».

На это Галкин ответил спокойно, но с достоинством:

— Активность измеряется не только скоростью бега. Можно быть моложе своих лет душой, а можно постареть в 30. Алла — та самая, кто учит детей думать, чувствовать, ценить. Она не просто мать — она целый мир, который мы каждый день открываем заново.

Его ответ вызвал волну поддержки. Поклонники начали делиться своими историями о родителях, родивших поздно, и о том, как важно душевное присутствие, а не только физическая бодрость.

Тем временем в следующем ролике Галкин показал, как Лиза ставит новогоднюю сказку с плюшевыми игрушками, а Гарри записывает «репортаж с места событий», изображая телеведущего. Алла Борисовна, завернутая в мягкий вязаный плед, смеётся с дивана и хлопает в ладоши.

— С возрастом у тебя появляется главный талант — не спешить. Слышать. Видеть. Любить глубже, — говорит она, поглаживая волосы дочери. — А всё остальное — суета.

И в этом, пожалуй, и кроется то, что не под силу понять скептикам: в доме, где царит любовь, возраст — всего лишь цифра.

После вечернего чаепития с пирогом, который действительно оказался «на высоте» (Лиза с важностью заявила, что «у бабушки корица волшебная»), семья переместилась в гостиную. За окном начиналась мягкая юрмальская метель, стекла запотели от тепла, а в камине потрескивали дрова.

— Пап, а расскажи, как ты был маленький, — вдруг попросил Гарри, усевшись рядом на ковёр с кубиками LEGO. — У тебя был такой Новый год, как у нас?

Максим усмехнулся, посмотрел на Аллу, та кивнула: «Ну, расскажи им…»

— У меня не было замка и камина. Но у нас была бабушка. Она варила кисель и рассказывала сказки про домового. Я тогда верил, что если съесть мандарин и не выбросить корку, а положить её под подушку — то приснится подарок.

Лиза округлила глаза:

— Правда?

— Ну конечно! — рассмеялся он. — Иногда снилась железная дорога. А однажды приснился кролик в пальто — и весёлый он был такой… как ты, Гарри, когда разбудить тебя пытаемся.

— А мама что делала в детстве? — не унималась Лиза, придвигаясь ближе к дивану.

Пугачёва посмотрела на детей внимательно. Она нечасто говорила о себе в юности, но сейчас почему-то захотелось поделиться:

— Я очень много пела. И мечтала стать космонавтом. Представляете? Я писала себе письма в будущее. Сидела на балконе и думала, какая я буду в 70 лет. Знаете, что я себе написала?

— Что? — в унисон спросили близнецы.

— Что я буду мамой. Самой настоящей. Чтобы в доме пахло пирогами, играла музыка, и чтобы мои дети меня не боялись, а любили — по-настоящему. И я им всегда всё прощала.

На секунду в комнате воцарилась тишина. Даже огонь в камине как будто замер.

— Ты всё исполнила, бабушка, — серьёзно сказал Гарри. — И даже больше. Ты — как волшебница из книги.

Максим в этот момент сдержал слёзы, которые навернулись неожиданно. Он понимал: в этих словах ребёнка — вся правда о них. О ней.

Позже дети ушли укладываться спать. Лиза долго выбирала плюшевого мишку, а Гарри убеждал сестру, что именно его игрушка умеет защищать от ночных монстров. В спальне снова заиграла музыка — Пугачёва включила старую пластинку. Её голос, юный и сильный, наполнял комнаты.

— Они растут так быстро, — сказала она тихо, когда Галкин вернулся в гостиную. — Мы не заметим, как однажды они не захотят кататься на санках. У них будут свои миры, свои мечты, которые уже не будут касаться нас.

Максим подошёл, обнял её за плечи:

— Но пока этот момент не пришёл, давай сделаем всё, чтобы они вспоминали это время как самое волшебное.

— Уже делают, Макс, — сказала Алла. — Уже.

А тем временем в комментариях под новым видео, где Лиза поёт старую маминыю песню под детский синтезатор, стали появляться другие сообщения — не злобные, не ехидные, а тёплые, настоящие:

«Спасибо вам за тепло. Ваш дом — как лампа в темноте».
«Смотрю и вспоминаю своё детство. Спасибо, что делитесь».
«Алла Борисовна — мама эпохи. А теперь ещё и бабушка, которая делает это с великой душой».
«Максим, вы растите не просто детей, вы растите культуру любви».

И правда. У этой семьи — своя правда, своё счастье и своя история, которая продолжается каждый вечер, под шум ветра, детский смех и аромат корицы.

Глава: День тишины

Когда за детьми закрылась дверь и послышался удаляющийся смех, Алла Борисовна на минуту застыла у окна. Маленькая компания — Гарри, Лиза и Максим в меховой шапке-ушанке — спешила к машине. Он пообещал отвести их в лес — на «секретную горку», где, по легенде, катаются только избранные.

— Ну что ж, — пробормотала Алла, — я осталась “на хозяйстве”.

Она неспешно прошла по коридору, поправляя плед, что сполз с дивана, погладила рукой по гладкой поверхности фортепиано. Всё в доме казалось живым — но в это утро особенно молчаливым. Телевизор был выключен, музыка — не включена. Только редкие щелчки от остывающей печи да хруст снега за окном создавали фон.

Алла направилась в библиотеку. Там, под лампой, стояли альбомы. Один из них — старый, потёртый, с выцветшими фотографиями. Она села в кресло, обняв его, как старого друга.

На первом снимке — она в Ленинграде. Меховая шапка, широкий шарф, юная улыбка. Потом — гримёрка, глаза, в которых уже есть усталость, но ещё больше — решимости. За каждым кадром — жизнь. Настоящая, шумная, ослепительная, и в то же время одинокая.

— Столько пройдено, — сказала она вслух. — А впереди — самое важное. Быть здесь. Для них.

В этот день она решила испечь пирог, но не привычный. Она достала тетрадку — ту самую, с детскими письмами себе в будущее. И там, между строк, где-то на полях, было записано:

«Научиться печь пирог из лесных орехов. Для своих детей. Когда они будут… настоящими».

Смеясь, Алла пошла на кухню. В кладовке, как назло, орехов не было. Но были сушёные яблоки, мёд, грецкие. Импровизация — её стихия. И вот уже тесто взбито, духовка согревается, а по дому снова разносится аромат надежды, воспоминаний и любви.

Зазвонил стационарный телефон. Старый, с проводом.

— Аллочка, — раздался голос Лаймы Вайкуле. — Ты не поверишь, я сегодня вспомнила, как ты в Токио бегала в тапках по холлу, чтобы репетицию не пропустить!

— И ты не поверишь, — рассмеялась Алла, — я только что вспомнила, как мы в Риге пели на балконе, а потом ели рижский бальзам с мороженым.

Две легенды смеялись, как девчонки. Разговор длился долго — о возрасте, детях, любви и том, как важно жить сейчас, не гоняясь за мнимой молодостью.

Когда разговор закончился, пирог был готов.

Алла переложила его на блюдо, укрыла льняным полотенцем и села обратно к окну. Там, вдали, в снежной дымке, показалась машина. Из неё выскочили Гарри и Лиза — запорошенные, раскрасневшиеся, счастливые.

Максим нёс санки, а сам что-то громко рассказывал. Когда они вошли в дом, Алла уже стояла у порога.

— Угадай, что я испекла? — спросила она.

— Мама, ты волшебница! — сказал Максим, вдыхая аромат.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Просто напомнила себе об этом сегодня.

Лиза обняла её за талию:

— Бабушка, а ты всегда будешь с нами?

Алла посмотрела на неё с такой нежностью, что у Максима сжалось сердце.

— Даже когда не будет рядом — буду. Вот здесь, — она приложила руку к груди девочки. — Потому что дом — это не только стены, а те, кто умеет ждать. Любить. И печь пирог, даже когда нет орехов.

Глава: Сюрприз для мамы (глазами Лизы)

Лиза проснулась рано. Очень рано. Ещё было темно, за окном метель рисовала на стекле узоры, похожие на сказочные деревья. Она лежала тихо, вслушиваясь: не разбудила ли Гарри? Нет. Он сопел, обняв своего плюшевого енота.

Она села в кровати и вспомнила: сегодня они с Гарри решили устроить маме сюрприз. Настоящий. Не нарисовать открытку (это было уже миллион раз), не принести ей чай (это папа делает каждое утро), а кое-что по-особенному тёплое.

— Мы построим ей замок, — прошептала Лиза, — только не из снега. Из пледов.

Идея пришла накануне, когда Алла Борисовна рассказывала, как в детстве любила сидеть под столом с книжкой, как будто это её тайный дом. Лиза тогда прищурилась: «Значит, ты тоже строила себе шалаши?»
— Конечно! — сказала мама. — Только я тогда мечтала, чтобы кто-то построил его для меня.

Это было достаточно.

Лиза осторожно разбудила Гарри. Тот сначала бурчал, как старичок, но услышав слово «замок», вскочил как пружина.

— Только тихо, — напомнила Лиза. — Мы же строим его для неё, а не с ней.

Они взяли подушки, стулья, покрывала, фонарики. Папа всё ещё спал. Мама — тоже. Дом наполнялся шорохами, шёпотом, детским дыханием, сдерживаемым смехом. Где-то упал стул. Где-то зажужжал фонарик.

Через час в углу гостиной стояла конструкция: шаткий, но очень уютный «замок Аллы». Внутри были любимые мамины книжки, маленький плейер с её песнями и даже чашка с запиской:

«Для нашей королевы. Входить только с улыбкой.»

Когда всё было готово, Лиза побежала к папе.

— Папочка, ты должен её туда привести. Только не сразу. Скажи, что там… сюрприз из прошлого.

Максим, всё ещё в халате, посмотрел на дочь и кивнул:

— А вы, значит, будущие архитекторы памяти?

— Мы её дети, — гордо сказала Лиза. — А значит, мы всё можем.

Алла Борисовна вошла в гостиную с удивлением. Сначала не поняла, что это. Потом — прочитала записку. Потом — заглянула внутрь. И там, в мягком свете фонарика, нашла ту самую себя, которой было восемь, которая мечтала, чтобы её кто-то ждал в тёплом, мягком, волшебном месте.

Она села внутрь. Пледы пахли детьми. На коленях — книжка. В ушах — собственная песня. А в сердце — покой.

— Малыши, — позвала она. — Идите сюда.

Они подползли, заползли внутрь замка.

— Это самый лучший сюрприз в моей жизни, — прошептала она.

— Правда? — прошептала Лиза.

— Правда. Потому что вы построили для меня не шалаш. А — дом, в котором можно спрятать душу.

Позже, уже вечером, в Instagram появилось фото. На нём — пледовый замок. Из-под него торчат мамины тапочки и два детских носка с оленями. Подпись:

«Когда дети дарят тебе то, чего ты ждала всю жизнь. Это и есть настоящее.»

Снова комментарии:

«Алла, вы не легенда. Вы — мама всех времён.»
«Смотрю и плачу. Пусть у каждого будет такой замок.»
«Спасибо вашим детям. Через них видно, какая вы.»
«Лиза — поэт. Гарри — философ. А вы — их сердце.»

Глава: Ответ королевы

После «замка из пледов» Алла долго не могла уснуть. Лежала в полутьме, слушала, как где-то скрипит деревянная лестница, как мягко шумит радиатор в углу. Сердце было наполнено светом — тем самым, который не кричит, а греет изнутри.

«Они дали мне своё детство. А я хочу вернуть им сказку», — подумала она.

Утром, пока Максим занимался делами, а близнецы смотрели зимний мультфильм в пижамах, Алла зашла в кладовку. Там, среди коробок с надписями «Сцена», «Гастроли 1986», «Париж» — нашла старый чемодан.

В нём — шёлковые платки, потёртые маски, куклы с фарфоровыми лицами, волшебный фонарь. Всё это было когда-то частью реквизита, забытым и хранимым, как сокровище прошлого.

— Время оживить волшебство, — прошептала она.

Целый день Алла работала втайне. В гардеробной она нашла старую красную накидку с золотым кантом. Ушив немного, она превратила её в королевский плащ. Из плотного картона вырезала звёзды, обклеила их фольгой. Смастерила волшебную книгу с «заговорами» — на самом деле, с заданиями для детей. И придумала квест: ночной поход по дому в поисках Золотого Сердца.

Максим был посвящён в тайну. Когда дети заснули, он спрятал в комнатах подсказки, наклеил стрелочки, развесил «тайные знаки».

На утро Гарри и Лиза нашли у себя под подушками свёрнутые письма, запечатанные воском. На них было написано каллиграфическим почерком:

«Лизе и Гарри, рыцарям Света. Ваша королева обращается к вам с просьбой: спасти Золотое Сердце, спрятанное в стенах Дома. Лишь смелость, доброта и умение слышать тишину помогут вам пройти испытания. Подписано: Алла Первая, Хранительница Огня.»

Глаза детей загорелись. Они не понимали, как такое возможно — письма, звёзды на потолке, загадочные знаки на полу…

— Это мама? — шептала Лиза.

— Нет, это точно волшебница, — уверенно говорил Гарри. — У мамы нет времени на магию.

Они бегали по дому, находили «ключи» (старые музыкальные ноты), «пароли» (фразы из маминых песен), и выполняли задания: спеть, обнять, вспомнить, нарисовать.

Финал был в зимнем саду. Там, на кресле, под пледом, лежало Золотое Сердце — мягкая подушка в форме сердца, вышитая вручную. А рядом — коробка с горячими маффинами и записка:

«Истинные герои — те, кто хранят свет внутри себя и дарят его другим. Вы нашли Сердце. Но главное — оно всегда было в вас. Люблю. Ваша Алла.»

Дети примчались в комнату:

— Мааам! Это была ты?!

Алла, сидящая у зеркала, как будто ни при чём, пожала плечами:

— Я? Ну что ты, я просто варила какао. А волшебство… оно где-то само нашло дорогу.

Максим снимал всё на камеру. А позже, вечером, выложил короткий ролик: Гарри с короной из бумаги, Лиза с сердцем на шее и мама, обнимающая их обоих.

Подпись:

«Когда мама не просто мама, а сказка, в которую ты вырос. Спасибо, Алла. Ты дала им не детство — ты дала им волшебство.»

Комментарии разрывали эмоциями:

«Это не пост. Это лекарство от цинизма.»
«У этих детей не просто счастливое детство. Оно золотое.»
«Я не верила в чудо. Пока не увидела это видео.»
«Спасибо, что напомнили: магия — это мама, у которой хватило сил выдумать счастье.»

И в ту ночь, перед сном, Лиза прошептала Гарри:

— Знаешь… Я хочу быть, как она.

— Волшебницей?

— Нет. МАМОЙ. Чтобы мои дети тоже искали сердца.

Гарри вздохнул:

— А я хочу быть папой, который всё это снимает, чтобы не забывать.